День

Москва аккуратно вычеркивает меня из себя – на одном дыхании она давала почувствовать это весь сегодняшний день. Как когда-то в раннем детстве, она заманила, закружила, обманула и запутала – сначала утренней резкой прохладой – и заставила весь день таскать с собой совершенно ненужный джемпер в ярком – до неуместности посреди шуршащей листвы кунцевских дворов ярком пакете с надписью «Duty Free. James Richardson” (ага, ага – Друзь обаятелен, но хумус таки ой)… Она подразнила знакомой надписью "Кура гриль" с торца привокзального ларька, и тут же написала "Курица" с другой его стороны.

Москва, та Москва, которая всего два-три года назад пыталась обратить меня в свою веру, как будто поняла: не случилось и не случится уже… Бо даже если и проходят через столицу те тропы, по которым хочется шагать (ну хорошо, летать) вечно – то не прощает Москва отношения к себе как к промежуочному пункту на маршруте СПб - Иерусалим. И водитель на хрен-знает-скольки-полосном-у-нас-таких-не-бывает кутузовском, поддерживая дежурный разговор about fuses and teapots и «тока на ты», как будто на невидимую стену натолкнувшись, переспрашивает: «Так Вы из Пи-итера? А… Ну, у вас такие дороги не построишь, у вас там сплошь музеи с памятниками…». И едет как будто медленнее. А я вдруг представляю себе Тель-Авивский Аялон, вбитый где-нибудь над перекрестком Невиим и Штраус, и мне еще хуже, чем от третьего транспортного кольца над площадью Льва Толстого у «Петроградской»…

И на удивление бодро и слаженно работают три тетеньки плюс припанкованно-забавный вьюнош Роман из 31-й налоговой Западного Административного Округа, и перерывают горы бумаг и залежи компьютерных цифр, сами удивляясь своей работоспособности и КПД – а это сама Москва им помогает, потому как цель их трудов – окончательно, последними забытыми бумажками убрать меня отсюда навсегда, насовсем. С нулевым сальдо с их, да и с моей точки зрения тоже…

И знакомые дворы меж Молодогвардейской-партизанской-Ельнинской, по которым, казалось, маршрут выхожен так, что можно идти, не открывая глаз, напоследок закрутят какими-то неведомыми тропками, позабавятся над спешаще-усталым мною вдруг водруженными заборами и новостройками, выплюнув напоследок туда, куда я логически мечтал попасть все предыдущие тридцать семь раз – к выходу со стороны последнего вагона от центра.

И сдохнут в одночасье оба телефона, а перед тем МТС сожрет непонятным образом нереальное совершенно количество денег, и уже не успеть даже на десять минут на придуманную утром встречу, уже поезд, уже пора, я возвращаюсь туда, где меня ждут, я вдохну сырой питерский воздух (Московский вокзал, седьмая платформа, пять утра) и скажу тебе: «Здравствуй. Я вернулся».